Карлов попытался приподняться, чтобы у видеть машину Астафьева, но только тяжелый вздох вырвался из груди.
— Не надо пыжиться. — ласково остановил его Константин. - Астафьеву опять вожжа под хвост попала. Только мигнул стопами и даже не остановился. Наверное, решил отыграться...
Доктор долговязый, тощий и хмурый, уже не молодой мужчина, попросил пошевелить руками, нагнуться вперед и в стороны, послушал легкие, спросил, не тошнит ли, не терял ли сознание. Поцокал языком, глубокомысленно вздохнул и на вопрос ребят, можно ли увезти Карлова с собой, сухо ответил:
— Я думаю, что несколько дней надо полежать. — и добавил в раздумье, - Хотя, на первый взгляд, кроме тяжелою ушиба грудной клетки ничего не нахожу. Нужен рентген, у нас его нет.
Карлов просился ехать с ними. Он взывал к их жалости, умоляя не бросать его здесь, черт знает, где они его сломили:
— Как мы поедем четверо на одной техничке, с кучей запчастей? Да тебе еще нужно лежачее место. А если дело осложнится? Что тогда?
Ночь тяжелой чернотой застелила окошко, угомонила, успокоила звуки. Тусклая лампочка в маленькой больничной палате настойчиво отодвигала темноту ночи.
Карлов все также лежал на спине, чутко прислушиваясь к каждому своему вздоху, малейшее движение приносило боль, и он не мог дотянуться до выключателя, чтобы погасить свет. Да и не очень хотел этого делать. Боли не давали спать, а лежать с открытыми глазами легче было в освещенной комнате.
Стоп! Что это? Из глубины обрыва, откуда-то снизу с т рудом карабкается окровавленный человек.
— Это Кован, — режет сознание мысль.
Автомобиль, как вкопанный, останавливается. Густое облако пыли наталкивается на резко остановившуюся машину и на секунду скрывает все, и в следующее мгновенье Каститис выскакивает из автомобиля.
На краю крутого обрыва в изодранном комбинезоне стоит, покачиваясь, Эндрю Кован. Далеко внизу, метрах в пятидесят и валяется искореженный автомобиль. Рядом в неудобной позе распластался человек... Видно, Эндрю пытался тащить его сам...
