— Мое мнение, — не дожидаясь, пока угомонится смех, вступил Каститис, — хороший штурман, если хочет, чтобы его благополучно довезли до финиша, должен успеть прочитать все.

— Поди, попробуй, прочитай на такой скорости, — заметил кто-то из возившихся у костра.

— А я и пробовал. Когда с Потапом выступали в Швеции, я ему диктую: "Пятьдесят, трамплин сразу левый три, если можешь Если нет, скажи, я выйду и передам дома, что ты проехал прямо".

Снова взрыв дружного смеха огласил близлежащий лес.

— Потап, подтверди, что я успел все это продиктовать. — с налетом напускной обиды искал сочувствия у приятеля Гирдаускас.

— Ты лучше расскажи, как сигал в снег, когда вырубило свет, и мы стали посреди дороги на спецучастке, — отозвался сидевший на бревнышке у самой воды Потапчик.

— Чего тут рассказывать? Дорога под уклон, прямая метров шестьсот, — как бы в оправдание, немного смутившись, кивнул в сторону Леонтия Каститис. — Этот шальной лупит на всю. Стрелка на спидометре аж с циферблата куда-то сбежала... И вдруг на какой-то кочке нас тряхануло... Хоп! И полная темнота. Весь свет вырубило... Леник тормозить, а куда несемся, одному богу известно и то, наверное, не точно... Бесконечным показалось это торможение. Как он сумел на дороге остаться!? Ума не приложу! "Выскакивай, хватай треугольник и постарайся остановить следующего! - кричит Потап - А то врежет в темный автомобиль". Выпрыгиваю и только побежал назад, слышу, воет мотор. "Несется' - мелькнуло в голове... Я прыгнул в снег. Думаю, машина черт с ней.

— Оказалось, это только эхо, — донесся голос Потапчика, — а автомобиль был еще далеко. А он скребется по склону, все жизнь свою спасает.

Ребята покатывались со смеха, вспоминая все новые и новые подробности. Все так были увлечены, что не заметили, как к берегу причалила остроносая лодка, и двое мужчин в резиновых сапогах и темных поролоновых куртках вышли на берег. Солнце уже скрылось, и рассмотреть их было трудно.